Вчера похоронили одноклассника. Кстати первый из нашего класса, параллельный уже двух девок схоронил, а наш все что-то молодился. До последнего времени. Теперь вот и мы начали свой отсчет назад. Самое страшное и невероятное во вчерашнем событии - это причина смерти. Под катом будет много грустных и где-то страшных букв, так что подумайте, стоит ли тыкать.
То, что у Димона какие-то проблемы со здоровьем, стало понятно где-то в классе 6-м или 7-м, когда все вернулись с каникул подросшими и какими-то новыми, все ж таки, как ни крути, пубертатный период начинался. И только Димка пришел таким же, каким и ушел на каникулы. Ни на капельку не вырос он и еще через год, и потом еще. Мало того, у него совершенно замерло лицо. У всех ребят начали пробиваться какие-то усики, вдруг непропорционально выросли носы, начали выдаваться скулы. Лицо Димыча так и осталось детским, каким оно было в 4-м и 5-м классе.
При этом он ничем не показывал никаких проблем со здоровьем. Точно так же, как и все, он до умопомрачения носился в футбол летом и в хоккей зимой. Кто-то из родителей нравоучительно заострял внимание своих чад на том, что вот мол, видишь, Димка начал покуривать, и вот вам результат, бедный мальчик, совсем не растет. Он действительно рано начал курить. Ему с его ростом всегда было трудно покупать сигареты, так что ему пришлось сдружиться с продавщицей из табачки, расположенной в его доме. У него кстати у единственного из всех всегда гарантированно была Ява именно явская (знатоки вопроса меня поймут, остальным оно не обязательно), а это был приличный дефицит.
Да, курильщиком он был идейным, с большой буквы К. В СССР люди нет-нет, да обсуждали вопрос, что они будут делать в случае ядерной войны. В шутку, с показным хохотом, но эта тема всплывала время от времени, уж такая была эпоха. Ответ Димона на этот важнейший вопрос вошел в историю нашего класса и вчера цитировался много раз: "Если начнется ядерная война, я подрываюсь вниз, приступом беру табачку, запираюсь и куррррюууу."
Но увы, родители, стращающие Димкой своих детей, кривили душой, дело было совсем не в курении. Это стало ясно, когда после школы лет через 5 я встретил его на улице. Я реально испугался. Во-первых уже само по себе страшно увидеть на улице человека, которому знаешь, что 23 года, но у него лицо, которое ты видел у него в 5-м классе, так как оно так и не менялось. А главное, что меня поразило, видимо в школе мы этого не замечали, но у него оказывается одна нога была короче другой. Как он при всем при этом умудрялся играть в футбол?! Мало того, у него вообще весь скелет был какой-то кривой. Ужас. И этот ужас в моих глазах он увидел.
Он так же видел ужас во всех глазах своих знакомых, с которыми ему довелось встретиться после долгого перерыва. Тот же ужас он с третьего раза разглядел в глазах приемной комиссии педагогического института, куда он упрямо пытался поступить аж три года подряд. Постепенно он понял, что не способен своим видом вызвать ничего, кроме ужаса. Он прекрасно мог вызвать смех, но для этого надо было дать ему шанс заговорить. А кто будет слушать, что говорит такой уродец.
Само собой, когда он понял свое место в этой жизни, у него начался затяжной период алкогольного угара. Тем более, что все, кого он знал, уже поступили в институты, у них пошла своя, другая жизнь, где были и девицы, и красота, и все это было несовместимо с Димоном. Кроме того в это время его родители решили развестись, так как не могли что-то важное простить друг другу, потом опять расписаться, так как не могли забыть друг друга, а потом опять развестись, так как обида все же перевесила. Короче все вокруг Димки жили своими жизнями, в которых не было ему места.
Вывела его из пике смерть последнего человека на земле, которому искренне было до него дело, его бабули. Старушка без условий и без оговорок завещала ему, и только ему, свою трехкомнатную квартиру в министерском доме. Взявшись за ум, Дима продает ее на настоящем пике цены, и на вырученные деньги покупает двушку у метро Аэропорт и по какой-то невероятной логике домик в Карловых Варах. Почему там? Каким образом он пришел к этой идее? Загадка. Но факт есть факт, на 20-летие нашего выпуска он приехал прямо из аэропорта, с рейса из Праги.
Когда он вошел в кафешку, где мы гуляли, и где в сумме собралось почти целиком два параллельных класса, плюс еще два класса младше, воцарилась тишина, и он привычно заметил выражение ужаса у всех собравшихся. Перед нами предстал Димон, ростом с пятиклассника, подволакивающий одну ногу и с совершенно сморщенным, но все еще детским лицом.
В декабре прошлого года он окончательно решил перебраться в Чехию, в которой он впрочем так и не смог обжиться. Там он точно так же, как и в России, был совершенно один, родителей он похоронил лет пять назад, причем умерли они в разводе, но с разницей в пару месяцев. Но одиночество там осложнялось еще и тем, что он категорически не мог выучить язык. Таким образом он решил себя заставить, переломить, но наконец выбрать для себя именно Чехию. Почему-то. И вот в декабре он переезжает туда, потом вдруг в марте этого года срывается назад в Москву, уже в начале апреля попадает в больницу, затем в реанимацию, и на прошлой неделе умирает.
Когда мы несли гроб, показалось, что он ничегошеньки не весил. Делом заинтересовался Вован, который теперь оказывается никакой не Вован, а Владимир Григорьевич, какое-то медицинское светило, которого цитирует молодежь в своих дипломных работах. Так вот Вован, порывшись в архивах, растолковал вчера нам за столом причину смерти, и она поразила меня до мурашек. Официально Димыч умер от двустороннего воспаления легких. Однако оно возникло у человека, организм которого просто устал жить. Он с таким же успехом мог умереть от насморка. Просто вечное одиночество нашего Димки настолько его доканало, что организм отказался бороться с болезнью. В момент смерти он весил порядка 35 килограмм. Ему не хотелось ни есть, ни пить, ни жить. Он умер потому, что просто перестал жить. Как сказал Вован, такие случаи действительно описаны в медицине. Он только описал все это с типичным врачебным цинизмом. Taedium vitae (лат. Усталость от жизни).
P.S. На похоронах, где предполагалось, что нас будет всего шестеро, оказалось какое-то невероятное количество родственников покойного. Тут и какие-то троюродные тетки и какие-то сестры, которых никто и никогда не видел. Они все заламывали руки, поднимали к небу заплаканные глаза и громко сморкались. В какой-то момент группа родственников скучковалась в сторонке, активно что-то обсуждая. Думали, что Димона. Оказалось, что домик в Карловых Варах.
То, что у Димона какие-то проблемы со здоровьем, стало понятно где-то в классе 6-м или 7-м, когда все вернулись с каникул подросшими и какими-то новыми, все ж таки, как ни крути, пубертатный период начинался. И только Димка пришел таким же, каким и ушел на каникулы. Ни на капельку не вырос он и еще через год, и потом еще. Мало того, у него совершенно замерло лицо. У всех ребят начали пробиваться какие-то усики, вдруг непропорционально выросли носы, начали выдаваться скулы. Лицо Димыча так и осталось детским, каким оно было в 4-м и 5-м классе.
При этом он ничем не показывал никаких проблем со здоровьем. Точно так же, как и все, он до умопомрачения носился в футбол летом и в хоккей зимой. Кто-то из родителей нравоучительно заострял внимание своих чад на том, что вот мол, видишь, Димка начал покуривать, и вот вам результат, бедный мальчик, совсем не растет. Он действительно рано начал курить. Ему с его ростом всегда было трудно покупать сигареты, так что ему пришлось сдружиться с продавщицей из табачки, расположенной в его доме. У него кстати у единственного из всех всегда гарантированно была Ява именно явская (знатоки вопроса меня поймут, остальным оно не обязательно), а это был приличный дефицит.
Да, курильщиком он был идейным, с большой буквы К. В СССР люди нет-нет, да обсуждали вопрос, что они будут делать в случае ядерной войны. В шутку, с показным хохотом, но эта тема всплывала время от времени, уж такая была эпоха. Ответ Димона на этот важнейший вопрос вошел в историю нашего класса и вчера цитировался много раз: "Если начнется ядерная война, я подрываюсь вниз, приступом беру табачку, запираюсь и куррррюууу."
Но увы, родители, стращающие Димкой своих детей, кривили душой, дело было совсем не в курении. Это стало ясно, когда после школы лет через 5 я встретил его на улице. Я реально испугался. Во-первых уже само по себе страшно увидеть на улице человека, которому знаешь, что 23 года, но у него лицо, которое ты видел у него в 5-м классе, так как оно так и не менялось. А главное, что меня поразило, видимо в школе мы этого не замечали, но у него оказывается одна нога была короче другой. Как он при всем при этом умудрялся играть в футбол?! Мало того, у него вообще весь скелет был какой-то кривой. Ужас. И этот ужас в моих глазах он увидел.
Он так же видел ужас во всех глазах своих знакомых, с которыми ему довелось встретиться после долгого перерыва. Тот же ужас он с третьего раза разглядел в глазах приемной комиссии педагогического института, куда он упрямо пытался поступить аж три года подряд. Постепенно он понял, что не способен своим видом вызвать ничего, кроме ужаса. Он прекрасно мог вызвать смех, но для этого надо было дать ему шанс заговорить. А кто будет слушать, что говорит такой уродец.
Само собой, когда он понял свое место в этой жизни, у него начался затяжной период алкогольного угара. Тем более, что все, кого он знал, уже поступили в институты, у них пошла своя, другая жизнь, где были и девицы, и красота, и все это было несовместимо с Димоном. Кроме того в это время его родители решили развестись, так как не могли что-то важное простить друг другу, потом опять расписаться, так как не могли забыть друг друга, а потом опять развестись, так как обида все же перевесила. Короче все вокруг Димки жили своими жизнями, в которых не было ему места.
Вывела его из пике смерть последнего человека на земле, которому искренне было до него дело, его бабули. Старушка без условий и без оговорок завещала ему, и только ему, свою трехкомнатную квартиру в министерском доме. Взявшись за ум, Дима продает ее на настоящем пике цены, и на вырученные деньги покупает двушку у метро Аэропорт и по какой-то невероятной логике домик в Карловых Варах. Почему там? Каким образом он пришел к этой идее? Загадка. Но факт есть факт, на 20-летие нашего выпуска он приехал прямо из аэропорта, с рейса из Праги.
Когда он вошел в кафешку, где мы гуляли, и где в сумме собралось почти целиком два параллельных класса, плюс еще два класса младше, воцарилась тишина, и он привычно заметил выражение ужаса у всех собравшихся. Перед нами предстал Димон, ростом с пятиклассника, подволакивающий одну ногу и с совершенно сморщенным, но все еще детским лицом.
В декабре прошлого года он окончательно решил перебраться в Чехию, в которой он впрочем так и не смог обжиться. Там он точно так же, как и в России, был совершенно один, родителей он похоронил лет пять назад, причем умерли они в разводе, но с разницей в пару месяцев. Но одиночество там осложнялось еще и тем, что он категорически не мог выучить язык. Таким образом он решил себя заставить, переломить, но наконец выбрать для себя именно Чехию. Почему-то. И вот в декабре он переезжает туда, потом вдруг в марте этого года срывается назад в Москву, уже в начале апреля попадает в больницу, затем в реанимацию, и на прошлой неделе умирает.
Когда мы несли гроб, показалось, что он ничегошеньки не весил. Делом заинтересовался Вован, который теперь оказывается никакой не Вован, а Владимир Григорьевич, какое-то медицинское светило, которого цитирует молодежь в своих дипломных работах. Так вот Вован, порывшись в архивах, растолковал вчера нам за столом причину смерти, и она поразила меня до мурашек. Официально Димыч умер от двустороннего воспаления легких. Однако оно возникло у человека, организм которого просто устал жить. Он с таким же успехом мог умереть от насморка. Просто вечное одиночество нашего Димки настолько его доканало, что организм отказался бороться с болезнью. В момент смерти он весил порядка 35 килограмм. Ему не хотелось ни есть, ни пить, ни жить. Он умер потому, что просто перестал жить. Как сказал Вован, такие случаи действительно описаны в медицине. Он только описал все это с типичным врачебным цинизмом. Taedium vitae (лат. Усталость от жизни).
P.S. На похоронах, где предполагалось, что нас будет всего шестеро, оказалось какое-то невероятное количество родственников покойного. Тут и какие-то троюродные тетки и какие-то сестры, которых никто и никогда не видел. Они все заламывали руки, поднимали к небу заплаканные глаза и громко сморкались. В какой-то момент группа родственников скучковалась в сторонке, активно что-то обсуждая. Думали, что Димона. Оказалось, что домик в Карловых Варах.
Комментариев нет:
Отправить комментарий